Каждый год множество людей пытаются свести счеты с жизнью, однако общество, как это ни прискорбно, обращает внимание лишь на тех, чья попытка все же «увенчалась успехом».
Что же касается тех, кто не преуспел – их истории так и остаются нерассказанными из-за чувства стыда и позора, или из-за опасений породить такие же опасные желания в сознании окружающих. Хотя, следует отметить, что доверительный разговор, сопровождаемый пониманием собеседника, на деле не вызывает роста самоубийств. Это всеобщее молчание приводит к тому, что выжившие после неудачных попыток суицида люди оказываются в своеобразной изоляции, в то время как семья, друзья и врачи не получают четкого понимания ситуации и не знают как помочь несчастным, страдающим от бесконечной борьбы с суицидальными мыслями.
Однако, «гриф секретности» постепенно спадает. Благодаря онлайн форумам, группам моральной поддержки, построенным на принципе «равный – равному» и общественным движениям, направленным на борьбу со стереотипами, как например «Live Through This» (букв. «Переживи это») и «Time To Change» («Время меняться»), люди начали рассказывать о своих попытках суицида, а также находить поддержку и силы вернуться к нормальной жизни.
В одном из обсуждений на сайте «Raddit» трое выживших откровенно рассказали о том дне, когда они решились на попытку самоубийства. Мы обсудили с ними события, произошедшие как до, так и после попытки покончить с жизнью, а так же, спросили, что они думают об этом сегодня.
Дэвид, 31 год
Пытался покончить с жизнью в 15 лет
Что вы помните о том дне?
Не могу сказать, что что-то конкретное явилось причиной моего решения. Вся моя жизнь тогда была похожа на ад. Моих родителей лишили родительских прав, когда мне было 13. Жил я с дедом – агрессивным алкоголиком, который частенько заявлял мне что-то вроде «ты будешь таким же наркоманом, как и твои родители». Мне казалось, что меня никто не любит, и я никогда не смогу найти своего места в этом мире. Я просто устал от всего этого. Я не хотел просыпаться - я был уверен – никто не будет по мне скучать.
Это был обычный день: я пошел в школу, по дороге домой купил две упаковки Тайленола (по 100 капсул). Я пришел домой и выпил почти все, запивая водой приблизительно по 5 капсул за раз. В одной из упаковок еще что-то оставалось, так что в итоге я выпил около 180 таблеток.
Между всеми приемами была разница около двух часов. Я пил по пять таблеток почти автоматически. Это было вроде закарючек на бумаге – рисуешь, чтобы просто чем-то себя занять. Я сидел в своей комнате и смотрел сериалы, типа «Крутого Уокера» и «Кунг-фу: возрождение легенды». Возможно, дед был дома. Я не помню – я уже был не в себе.
Не помню, что я делал, перед тем как потерял сознание.
«Наступил момент, когда я подумал: «Вот и конец. Конец моей истории».
Я никогда не был слишком религиозным и не верил, что после смерти я обрету счастье, я вообще ни о чем таком тогда не думал. Я был перекачан лекарством. У меня была мысль, позвать на помощь, но я не знал, кого. Я боялся, что будет только хуже. Я разрывался между желанием все-таки выжить и принять ситуацию, в которую я сам себя загнал. В конце концов, я сдался. Я увидел свою кошку Мини, которую мы когда-то нашли в мусоропроводе. Я обнял её и сказал: «Я люблю тебя, но мне пора».
И тогда я разрыдался. Я осознал, что в мире все же были вещи, ради которых мне хотелось жить, которые были мне дороги. Но было уже поздно. Я так и плакал, пока не уснул.
Я проснулся через полтора дня. Я чувствовал слабость, как после похмелья, и весь был покрыт зелено-голубой рвотой, которая уже подсохла до состояния корки. Моему организму пришлось выбросить изрядное количество рвотных масс, чтобы выжить. Я был абсолютно расслаблен и счастлив. Тем временем друзья пытались докричаться до меня, спрашивая, почему я не был в школе.
Следующие пару дней я снова чувствовал себя хорошо – я радовался всему: возможности ходить и видеть мир вокруг себя, играть с домашним животным. Даже еда казалась вкуснее.
Что вы думаете сейчас?
Следующие несколько лет после случившегося были еще хуже. Однако я больше никогда не пытался себя убить. Я помнил, что в последний момент я не хотел умирать.
Пережил столько замечательных моментов, которые никогда бы не случились, понимаете? Я путешествовал, влюбился, поступил в колледж и университет. В тот момент я бы не поверил, что все это произойдет. Я бы пропустил лучшие годы моей жизни.
Черная полоса не вечна – жизнь налаживается. Моя наладилась.
Вивьен, 27 лет
Пыталась покончить с жизнью в 17.
Что вы помните о том дне?
В «последний» день я старалась примириться со своим решением.
Я встала в 9 утра и заранее запланировала себе выходной. Я точно знала, что я буду делать. Мои родители ушли на работу, а в школу я не пошла.
Я сидела на полу в своей комнате в тишине и думала. Пыталась свыкнуться с мыслью о том, что вечером я должна была покончить с собой. Это было что-то вроде ритуала. День прошел довольно расслабленно и сюрреалистично. Я приготовила себе легкий завтрак и чай, села на пол с ноутбуком и начала писать записки. Я написала каждому, кто хоть как-то повлиял на мою жизнь: маме, папе, брату, учителям, друзьям. Это заняло весь день. Одни получились теплыми и лиричными, другие – горькими, сжатыми и злыми. Я поняла, что это была последняя возможность высказать всем и все, что я думаю.
В тех записках я написала очень много того, чего бы никогда не сказала вслух. Я стольким друзьям написала, что люблю их, несмотря на то, что все знали меня как довольно сдержанного и холодного человека. Я всегда их любила, просто не умела это выражать. Но я хотела, чтобы они все это знали и не сомневались в этом. Я попросила у мамы прощения за то, что 17 лет тратила её деньги, брату написала, что ему уже давно пора открыть глаза и сознание, а еще послала своего агрессивного отца, вечно срывавшего на нас злость, по понятному адресу.
В ту ночь, приблизительно в 3, когда все уже спали, я спустилась к отцовскому шкафу с оружием (ключи я выкрала предыдущей ночью). Было очень тихо. Я ощутила спокойствие и даже умиротворение.
Я стащила из комода бутылку виски и выпила половину. Я открыла шкаф и достала пистолет.
Я держала пистолет около своей головы очень долго. Все это время я была напугана и воодушевлена, злая и грустная, счастливая и покорная.
Вмешался инстинкт самосохранения. Я думала о том, что сделала и не сделала в жизни, о том, как отреагируют в школе, и как будут выглядеть мои похороны.
Я приставляла пистолет к голове и вновь опускала, поднимала и опускала.… Это длилось очень долго.
Наконец я нажала на курок.
Пистолет не выстрелил – он был не заряжен.
Внезапно я ощутила невероятное, переполняющее чувство облегчения. Я рыдала и смеялась как сумасшедшая. Эта абсурдная ситуация вернула меня в реальность. Я подумала: «что, черт подери, я делаю?»
Я пошла спать. Подобное больше никогда не приходило мне в голову. Возможно, однажды мне хватит мужества сказать людям в лицо то, что я тогда написала.
Что вы думаете сейчас?
Тот день расширил мои представления о мире. Я поняла: все, что меня беспокоило, все мои проблемы были банальны.
Один парень, известный тем, что выжил, прыгнув с моста «Золотые Ворота», как-то сказал, что за секунды до столкновения с водой, он пожалел, что прыгнул. Это - именно то, что почувствовала я. То чувство, когда тебя разрывают противоречия непередаваемо. Именно оно в итоге привело к облегчению.
Я решила работать на горячей линии для самоубийц – эта работа навела меня на размышления. Я обратила внимание, что все люди, решившиеся на суицид похожи – у них такое тонелеобразное мышление, очень узкая картина мира. Меня угнетает мысль о том, что в мире столько людей, решившихся на суицид, в то время как все их проблемы решаемы. Если говорить об эмоциональной составляющей – самой главной предпосылкой суицида является отчаяние и чувство безнадежности. Они были просто неспособны перетерпеть свою боль.
Решение свести счеты с жизнью – колоссальный шаг. Это, пожалуй, самое серьезное решение, которое вы можете принять за всю оставшуюся жизнь. Оно обесценивает все усилия, которые вы предпринимали для улучшения ситуации до того, как сдались. Вы должны выстоять. Вы, правда, должны выстоять – награда ждет впереди. Я имела возможность взглянуть на ситуацию под более широким углом.
Попытка суицида чем-то напоминает учителя, который сначала испытывает вас, а потом преподносит урок. К сожалению, многие люди, чьи попытки самоубийства удались, так и не получили этот урок.
Кристина, 23 года
Пыталась покончить с жизнью в 18 лет.
Что вы помните о том дне?
Я проснулась с чувством спокойствия и надежды на будущее. За день до этого доктор прописал мне Ксанакс и я с нетерпением ждала момента, когда я, наконец, обрету чувство контроля над ситуацией.
Это был самый прекрасный день – я села в автобус и поехала на работу. Я тогда работала на стойке регистрации. В какой-то момент я написала своему бойфренду и, слово за слово, переписка переросла в настоящую ссору. Он писал мне такие ужасные вещи. Он был моей последней поддержкой вдали от семьи.
Жизнь казалась мне безрадостной. Хотя, если посмотреть на мою жизнь со стороны – у меня не было причин для грусти. Я была здорова, и у меня была работа. Я, правда, не знала, чем я в принципе хочу заниматься в жизни, но это меня не беспокоило. Из жизнерадостного и общительного человека, каким я была в школе, я превратилась в того, кто не мог прийти к близким друзьям на вечеринку, не перенервничав до полусмерти. Я уже не знала, кто я, а моя жизнь не имела смысла.
Так что, я решила – хватит! Я встала, вышла с работы, села на автобус и поехала домой. Выйдя на остановке, я ощутила самое великолепное чувство – целеустремленность, само наличие цели уже меня радовало. Правда этой целью была смерть, но это все же было лучше, чем отсутствие цели как таковой. Я смотрела на серую толпу людей: кто-то шел на работу, кто-то - с работы, кто-то отправлялся по магазинам. Все это напоминало мне какую-то репетицию бессмысленной жизни. Я почувствовала покой и умиротворение. Впервые за долгое время груз безысходности в моей голове, как будто бы исчез. Я вздохнула и поняла: «Вот оно - счастье».
Я зашла в дом, в котором прошло мое детство.
Я вспомнила, как солнечный свет падал на мебель, и вдохнула запах пыли, кожи и ковра; я поцеловала свою собаку и прошлась по всем комнатам, прощаясь.
Я просмотрела рождественские снимки и фотографии с семейных торжеств, которые уже не казались мне частью моей жизни. Я помнила только крики и страх одиночества в собственном доме. Я была решительно настроена, покинуть этот мир.
Моя мама работала медсестрой, поэтому у нас была довольно большая аптечка. Я стала методично набирать лекарства: парацетамол, кодеин, ибупрофен, антигистаминные – все подряд.
Я разделась, влезла в пижамные штаны моего парня и мою любимую футболку с символикой ООН. Я включила диск, который он записал специально для меня, вдохнула его запах и по всему телу пробежала дрожь.
Я разделила оставшиеся 49 таблеток снотворного на две приблизительно равные части и одним разом проглотила первую половину, перемешанную с частью лекарств из аптечки. Эффект был мгновенный.
Я написала несколько сообщений. Маме: «Я тебя люблю»; папе: «Жаль, что ты не очень любишь меня»; сестрам: «Простите»; и ему: «Пожалуйста, напиши, что ты меня любишь».
Я ждала ответа 5 минут.
Я взяла лист бумаги и написала записку: «Мне так жаль. Я очень несчастна. Простите меня. Не отдавайте мое тело на вскрытие. Люблю, Кристина».
Я последний раз проверила телефон. Пропущенный от мамы, сообщение от сестер («За что простить? Ты в порядке?») и ничего от него.
Оставшаяся горсть таблеток прошла легко. Я встала в последний раз и, запрокинув голову, рассмеялась каким-то ненормальным смехом.
Я «умерла» под песню «No Sound But the Wind” группы “Editors”.
Я проснулась через три дня в палате интенсивной терапии возле держащего меня за руку отца, который за предыдущие девять месяцев со мной даже не говорил.
Что вы думаете сейчас?
Когда я проснулась, я ужасно разозлилась, что ничего не вышло и чувствовала себя беспомощной. Меня перевезли в больницу для душевнобольных и долго держали под наблюдением. Прошли годы перед тем, как я действительно ощутила благодарность за то, что судьба предоставила мне второй шанс.
Пройдя через все это, я поняла, что стала сильнее. Сталкиваясь с трудностями, я говорю себе: «я не позволю этому расстроить меня». Наконец я поняла, что хочу быть медсестрой и уже закончила первый год сестринской школы. Теперь я чувствую, что контролирую свою жизнь.
Вот что я хотела бы сказать себе (тогда) и другим 17-18 летним, оказавшимся в такой же ситуации: все будет гораздо лучше, чем вы думаете. Ваша жизнь обретет смысл, и вы сможете её контролировать. И хотя дорога жизни довольно длинна и трудна – это не повод идти по ней в одиночестве.
– Анна Киселёва
Каждый год множество людей пытаются свести счеты с жизнью, однако общество, как это ни прискорбно, обращает внимание лишь на тех, чья попытка все же «увенчалась успехом».
Что же касается тех, кто не преуспел – их истории так и остаются нерассказанными из-за чувства стыда и позора, или из-за опасений породить такие же опасные желания в сознании окружающих. Хотя, следует отметить, что доверительный разговор, сопровождаемый пониманием собеседника, на деле не вызывает роста самоубийств. Это всеобщее молчание приводит к тому, что выжившие после неудачных попыток суицида люди оказываются в своеобразной изоляции, в то время как семья, друзья и врачи не получают четкого понимания ситуации и не знают как помочь несчастным, страдающим от бесконечной борьбы с суицидальными мыслями.
Однако, «гриф секретности» постепенно спадает. Благодаря онлайн форумам, группам моральной поддержки, построенным на принципе «равный – равному» и общественным движениям, направленным на борьбу со стереотипами, как например «Live Through This» (букв. «Переживи это») и «Time To Change» («Время меняться»), люди начали рассказывать о своих попытках суицида, а также находить поддержку и силы вернуться к нормальной жизни.
В одном из обсуждений на сайте «Raddit» трое выживших откровенно рассказали о том дне, когда они решились на попытку самоубийства. Мы обсудили с ними события, произошедшие как до, так и после попытки покончить с жизнью, а так же, спросили, что они думают об этом сегодня.
Дэвид, 31 год
Пытался покончить с жизнью в 15 лет
Что вы помните о том дне?
Не могу сказать, что что-то конкретное явилось причиной моего решения. Вся моя жизнь тогда была похожа на ад. Моих родителей лишили родительских прав, когда мне было 13. Жил я с дедом – агрессивным алкоголиком, который частенько заявлял мне что-то вроде «ты будешь таким же наркоманом, как и твои родители». Мне казалось, что меня никто не любит, и я никогда не смогу найти своего места в этом мире. Я просто устал от всего этого. Я не хотел просыпаться — я был уверен – никто не будет по мне скучать.
Это был обычный день: я пошел в школу, по дороге домой купил две упаковки Тайленола (по 100 капсул). Я пришел домой и выпил почти все, запивая водой приблизительно по 5 капсул за раз. В одной из упаковок еще что-то оставалось, так что в итоге я выпил около 180 таблеток.
Между всеми приемами была разница около двух часов. Я пил по пять таблеток почти автоматически. Это было вроде закарючек на бумаге – рисуешь, чтобы просто чем-то себя занять. Я сидел в своей комнате и смотрел сериалы, типа «Крутого Уокера» и «Кунг-фу: возрождение легенды». Возможно, дед был дома. Я не помню – я уже был не в себе.
Не помню, что я делал, перед тем как потерял сознание.
«Наступил момент, когда я подумал: «Вот и конец. Конец моей истории».
Я никогда не был слишком религиозным и не верил, что после смерти я обрету счастье, я вообще ни о чем таком тогда не думал. Я был перекачан лекарством. У меня была мысль, позвать на помощь, но я не знал, кого. Я боялся, что будет только хуже. Я разрывался между желанием все-таки выжить и принять ситуацию, в которую я сам себя загнал. В конце концов, я сдался. Я увидел свою кошку Мини, которую мы когда-то нашли в мусоропроводе. Я обнял её и сказал: «Я люблю тебя, но мне пора».
И тогда я разрыдался. Я осознал, что в мире все же были вещи, ради которых мне хотелось жить, которые были мне дороги. Но было уже поздно. Я так и плакал, пока не уснул.
Я проснулся через полтора дня. Я чувствовал слабость, как после похмелья, и весь был покрыт зелено-голубой рвотой, которая уже подсохла до состояния корки. Моему организму пришлось выбросить изрядное количество рвотных масс, чтобы выжить. Я был абсолютно расслаблен и счастлив. Тем временем друзья пытались докричаться до меня, спрашивая, почему я не был в школе.
Следующие пару дней я снова чувствовал себя хорошо – я радовался всему: возможности ходить и видеть мир вокруг себя, играть с домашним животным. Даже еда казалась вкуснее.
Что вы думаете сейчас?
Следующие несколько лет после случившегося были еще хуже. Однако я больше никогда не пытался себя убить. Я помнил, что в последний момент я не хотел умирать.
Пережил столько замечательных моментов, которые никогда бы не случились, понимаете? Я путешествовал, влюбился, поступил в колледж и университет. В тот момент я бы не поверил, что все это произойдет. Я бы пропустил лучшие годы моей жизни.
Черная полоса не вечна – жизнь налаживается. Моя наладилась.
Вивьен, 27 лет
Пыталась покончить с жизнью в 17.
Что вы помните о том дне?
В «последний» день я старалась примириться со своим решением.
Я встала в 9 утра и заранее запланировала себе выходной. Я точно знала, что я буду делать. Мои родители ушли на работу, а в школу я не пошла.
Я сидела на полу в своей комнате в тишине и думала. Пыталась свыкнуться с мыслью о том, что вечером я должна была покончить с собой. Это было что-то вроде ритуала. День прошел довольно расслабленно и сюрреалистично. Я приготовила себе легкий завтрак и чай, села на пол с ноутбуком и начала писать записки. Я написала каждому, кто хоть как-то повлиял на мою жизнь: маме, папе, брату, учителям, друзьям. Это заняло весь день. Одни получились теплыми и лиричными, другие – горькими, сжатыми и злыми. Я поняла, что это была последняя возможность высказать всем и все, что я думаю.
В тех записках я написала очень много того, чего бы никогда не сказала вслух. Я стольким друзьям написала, что люблю их, несмотря на то, что все знали меня как довольно сдержанного и холодного человека. Я всегда их любила, просто не умела это выражать. Но я хотела, чтобы они все это знали и не сомневались в этом. Я попросила у мамы прощения за то, что 17 лет тратила её деньги, брату написала, что ему уже давно пора открыть глаза и сознание, а еще послала своего агрессивного отца, вечно срывавшего на нас злость, по понятному адресу.
В ту ночь, приблизительно в 3, когда все уже спали, я спустилась к отцовскому шкафу с оружием (ключи я выкрала предыдущей ночью). Было очень тихо. Я ощутила спокойствие и даже умиротворение.
Я стащила из комода бутылку виски и выпила половину. Я открыла шкаф и достала пистолет.
Я держала пистолет около своей головы очень долго. Все это время я была напугана и воодушевлена, злая и грустная, счастливая и покорная.
Вмешался инстинкт самосохранения. Я думала о том, что сделала и не сделала в жизни, о том, как отреагируют в школе, и как будут выглядеть мои похороны.
Я приставляла пистолет к голове и вновь опускала, поднимала и опускала.… Это длилось очень долго.
Наконец я нажала на курок.
Пистолет не выстрелил – он был не заряжен.
Внезапно я ощутила невероятное, переполняющее чувство облегчения. Я рыдала и смеялась как сумасшедшая. Эта абсурдная ситуация вернула меня в реальность. Я подумала: «что, черт подери, я делаю?»
Я пошла спать. Подобное больше никогда не приходило мне в голову. Возможно, однажды мне хватит мужества сказать людям в лицо то, что я тогда написала.
Что вы думаете сейчас?
Тот день расширил мои представления о мире. Я поняла: все, что меня беспокоило, все мои проблемы были банальны.
Один парень, известный тем, что выжил, прыгнув с моста «Золотые Ворота», как-то сказал, что за секунды до столкновения с водой, он пожалел, что прыгнул. Это — именно то, что почувствовала я. То чувство, когда тебя разрывают противоречия непередаваемо. Именно оно в итоге привело к облегчению.
Я решила работать на горячей линии для самоубийц – эта работа навела меня на размышления. Я обратила внимание, что все люди, решившиеся на суицид похожи – у них такое тонелеобразное мышление, очень узкая картина мира. Меня угнетает мысль о том, что в мире столько людей, решившихся на суицид, в то время как все их проблемы решаемы. Если говорить об эмоциональной составляющей – самой главной предпосылкой суицида является отчаяние и чувство безнадежности. Они были просто неспособны перетерпеть свою боль.
Решение свести счеты с жизнью – колоссальный шаг. Это, пожалуй, самое серьезное решение, которое вы можете принять за всю оставшуюся жизнь. Оно обесценивает все усилия, которые вы предпринимали для улучшения ситуации до того, как сдались. Вы должны выстоять. Вы, правда, должны выстоять – награда ждет впереди. Я имела возможность взглянуть на ситуацию под более широким углом.
Попытка суицида чем-то напоминает учителя, который сначала испытывает вас, а потом преподносит урок. К сожалению, многие люди, чьи попытки самоубийства удались, так и не получили этот урок.
Кристина, 23 года
Пыталась покончить с жизнью в 18 лет.
Что вы помните о том дне?
Я проснулась с чувством спокойствия и надежды на будущее. За день до этого доктор прописал мне Ксанакс и я с нетерпением ждала момента, когда я, наконец, обрету чувство контроля над ситуацией.
Это был самый прекрасный день – я села в автобус и поехала на работу. Я тогда работала на стойке регистрации. В какой-то момент я написала своему бойфренду и, слово за слово, переписка переросла в настоящую ссору. Он писал мне такие ужасные вещи. Он был моей последней поддержкой вдали от семьи.
Жизнь казалась мне безрадостной. Хотя, если посмотреть на мою жизнь со стороны – у меня не было причин для грусти. Я была здорова, и у меня была работа. Я, правда, не знала, чем я в принципе хочу заниматься в жизни, но это меня не беспокоило. Из жизнерадостного и общительного человека, каким я была в школе, я превратилась в того, кто не мог прийти к близким друзьям на вечеринку, не перенервничав до полусмерти. Я уже не знала, кто я, а моя жизнь не имела смысла.
Так что, я решила – хватит! Я встала, вышла с работы, села на автобус и поехала домой. Выйдя на остановке, я ощутила самое великолепное чувство – целеустремленность, само наличие цели уже меня радовало. Правда этой целью была смерть, но это все же было лучше, чем отсутствие цели как таковой. Я смотрела на серую толпу людей: кто-то шел на работу, кто-то — с работы, кто-то отправлялся по магазинам. Все это напоминало мне какую-то репетицию бессмысленной жизни. Я почувствовала покой и умиротворение. Впервые за долгое время груз безысходности в моей голове, как будто бы исчез. Я вздохнула и поняла: «Вот оно — счастье».
Я зашла в дом, в котором прошло мое детство.
Я вспомнила, как солнечный свет падал на мебель, и вдохнула запах пыли, кожи и ковра; я поцеловала свою собаку и прошлась по всем комнатам, прощаясь.
Я просмотрела рождественские снимки и фотографии с семейных торжеств, которые уже не казались мне частью моей жизни. Я помнила только крики и страх одиночества в собственном доме. Я была решительно настроена, покинуть этот мир.
Моя мама работала медсестрой, поэтому у нас была довольно большая аптечка. Я стала методично набирать лекарства: парацетамол, кодеин, ибупрофен, антигистаминные – все подряд.
Я разделась, влезла в пижамные штаны моего парня и мою любимую футболку с символикой ООН. Я включила диск, который он записал специально для меня, вдохнула его запах и по всему телу пробежала дрожь.
Я разделила оставшиеся 49 таблеток снотворного на две приблизительно равные части и одним разом проглотила первую половину, перемешанную с частью лекарств из аптечки. Эффект был мгновенный.
Я написала несколько сообщений. Маме: «Я тебя люблю»; папе: «Жаль, что ты не очень любишь меня»; сестрам: «Простите»; и ему: «Пожалуйста, напиши, что ты меня любишь».
Я ждала ответа 5 минут.
Я взяла лист бумаги и написала записку: «Мне так жаль. Я очень несчастна. Простите меня. Не отдавайте мое тело на вскрытие. Люблю, Кристина».
Я последний раз проверила телефон. Пропущенный от мамы, сообщение от сестер («За что простить? Ты в порядке?») и ничего от него.
Оставшаяся горсть таблеток прошла легко. Я встала в последний раз и, запрокинув голову, рассмеялась каким-то ненормальным смехом.
Я «умерла» под песню «No Sound But the Wind” группы “Editors”.
Я проснулась через три дня в палате интенсивной терапии возле держащего меня за руку отца, который за предыдущие девять месяцев со мной даже не говорил.
Что вы думаете сейчас?
Когда я проснулась, я ужасно разозлилась, что ничего не вышло и чувствовала себя беспомощной. Меня перевезли в больницу для душевнобольных и долго держали под наблюдением. Прошли годы перед тем, как я действительно ощутила благодарность за то, что судьба предоставила мне второй шанс.
Пройдя через все это, я поняла, что стала сильнее. Сталкиваясь с трудностями, я говорю себе: «я не позволю этому расстроить меня». Наконец я поняла, что хочу быть медсестрой и уже закончила первый год сестринской школы. Теперь я чувствую, что контролирую свою жизнь.
Вот что я хотела бы сказать себе (тогда) и другим 17-18 летним, оказавшимся в такой же ситуации: все будет гораздо лучше, чем вы думаете. Ваша жизнь обретет смысл, и вы сможете её контролировать. И хотя дорога жизни довольно длинна и трудна – это не повод идти по ней в одиночестве.
За последние полгода в моем кабинете по направлению врача-психиатра побывали сразу пять девочек-подростков. Все они были абсолютно разные. С пирсингом и без. Длинноволосые и коротко стриженые, с натуральным оттенком волос и с разноцветными прядями. Тревожные и бойкие, общительные и тихие, харизматичные заводилы компании и прилежные отличницы. При всей внешней непохожести пришли они с одной общей проблемой – попыткой суицида.
Подростковый возраст является переходным этапом от детства к ранней юности. В специальной литературе он обозначается в качестве кризисного: изменяются модели поведения, базовые потребности, представление о себе. Все эти психологические пертурбации усугубляются изменениями физиологического характера: активным ростом, «гормональным взрывом». Подобные изменения ложатся тяжелым грузом на плечи еще вчерашнего ребенка. Авторитет родителя перестает быть незыблемым и со всеми своими проблемами подростки спешат в группу сверстников. В случае если доверительные отношения с родителем изначально не сформированы, уличная компания не принимает, а близкие друзья отсутствуют, нагрузка на психику становится невыносимой. Возрастает риск суицидального поведения. Часто такие попытки служат целью привлечь внимание к какой-либо актуальной проблеме (своего рода, последний шанс «докричаться»), Редко это истинные попытки, цель которых – полное физическое исчезновение. Подростковый суицид может быть следствием психологического неблагополучия, а также трудностей, с которыми сам ребенок справиться не в состоянии. В качестве примеров приведу истории трех разных девочек.
История 1 . Сильная девочка А. На приеме она была одна. Сразу заявила: «Папа работает, он не придет». Направлена к врачу была из школы, где школьная медсестра заметила порезы на руках во время плановой прививки. Надобности в коррекционных занятиях девочка не видела, часто повторяла: «У меня все отлично». Суицидальные мысли и проблемы отрицала («я оптимистка, ууух!»). Про свои порезы рассказывала спокойно: «Я убиралась в комнате и на глаза мне попалось лезвие. Я решила попробовать насколько оно острое. И все». Только спустя месяц занятий девочка рассказала о том, что незадолго до своего первого «интереса к лезвию», она потеряла маму, а затем и рассорилась с близкой подругой. Осталась одна рядом с вечно занятым отцом, который даже при всем своем желании вряд ли сможет постичь тайны души тринадцатилетней школьницы. Привыкла справляться со всем сама. И с горем тоже справлялась, как могла.
История 2 . Грустная девочка Т. Поступила после месяца лечения в психиатрической больнице, где оказалась после приема высокой дозы медикаментов. Активно искала помощи и сочувствия, открыто рассказывала о причинах суицидальной попытки. У девочки были проблемы в отношениях с сестрой-опекуном. Двоюродная сестра взяла к себе Т., когда самой едва исполнилось 22 года. Старалась заботиться о ней, как умела. И жили они в целом неплохо, дружно. А потом у сестры родились двое деток. И внимания Т. Стало значительно меньше. Нет, сестра продолжала заботиться о ней, но из их общения исчезло доверие, а контакт стал формальным. Сестра больше интересовалась оценками девочки и ее «протестами», нежели чувствами, которые за всем этим стояли. К маме девочка обратиться не могла, та была занята выпивкой. Опыта бережного обращения со своими чувствами у нее не было. В ситуации фрустрации девочка выдала депрессивную реакцию.
История 3 . Протестующая девочка Л. На прием пришла с мамой, которая производила впечатление несколько инфантильного человека. На мой вопрос о жалобах ответила: «Л. никак не может установить себе распорядок дня». Инициативу в разговоре перехватила сама девочка (было заметно, что разного рода вопросы ей решать не впервой). Подробно рассказала о своих трудностях, показала порезы на руках и ногах. Причина подобного поведения заключалась в невозможности выражать раздражение другими способами. На протяжении долгого времени в семье наблюдались конфликты девочки с отцом, накопившееся напряжение она выражала через аутоагрессию.
Объединяет все приведенные истории одна общая черта – отсутствие доверительного общения между родителями и детьми. Где-то контакт сугубо формальный, нет эмоциональной теплоты, а где-то отношения перевернуты (дочь играет роль родителя и решает проблемы одна). Для того чтобы нормально развиваться и пройти все испытания возрастного криза, подростки должны иметь надежный тыл в лице любящих и понимающих родителей. Не всепоглощающий контроль, а внимание и интерес должны быть обращены к взрослеющему ребенку. Тогда он сможет сам найти свое место в этом сложном и интересном мире, не прибегая к деструктивным способам задать главный вопрос: «Вы меня слышите?»
Человек научился лишать себя жизни задолго до того, как изобрел колесо и покорил огонь, - первые случаи суицида относятся еще к доисторическим временам. Там, где условия существования были особенно суровы (голод, холод, дефицит звериных шкур для набедренных повязок), самоубийство превратилось практически в норму поведения. Как правило, добровольно уходили из жизни старики и калеки, не желавшие обременять соплеменников. Престарелые вестготы бросались с особой Скалы предков. Старики острова Кеос украшали головы венками, устраивали праздник и в конце его пили цикуту. Старые немощные японцы требовали, чтобы их погребли заживо или унесли умирать в горы (название японской горы Обасутэяма буквально переводится как "гора, где оставляют бабушек"). Эскимосы, чувствуя приближение старости, уходили замерзать в тундру (одному христианскому миссионеру нового времени удалось убедить их отказаться от этого варварского обычая; когда через несколько лет просветитель вернулся к своей "пастве", выяснилось, что эскимосский род вымер - новообращенным христианам не хватило пропитания).
Но чем "сытнее" жила древняя община, тем строже она относилась к суициду. В племенах Нигерии, Уганды, Кении самоубийство считалось безусловным злом. Отвечать за злодеяние приходилось родственникам усопшего, они должны были принести искупительную жертву (быка или овцу) и провести обряд очищения - сжечь жилище "преступника". Если самоубийца расстался с жизнью повесившись на дереве или спрыгнув с него, дерево также сжигалось. До трупа убившего себя человека запрещалось дотрагиваться. Вот такая "показательная порка"!
Интересы развивающегося государства требовали все большего ограничения частной свободы, а самоубийство в Древней Греции даже... санкционировалось властями. Осужденным преступникам здесь "предписывалось" покончить с собой (вспомнить хотя бы Сократа, которого обвинили в развращении молодежи и поклонении новым богам и принудили выпить цикуту). Те же, кто добровольно ушел из жизни, не спросив разрешения, карались посмертным поношением: в Афинах и Фивах от трупа такого самоубийцы отсекали руку и хоронили ее отдельно. К слову, насчет разрешения - его действительно можно было испрашивать: в городах Эллады имелись особые запасы яда для тех, кто желал покончить с собой и мог обосновать свое намерение перед ареопагом - органом судебной власти.
Иные нравы царили в Спарте. Там чтили память самоубийцы Ликурга. Этот государственный муж установил законы, по которым следовало жить спартанцам, взял с сограждан слово следовать им, пока он не вернется, и отправился к дельфийскому оракулу. Когда оракул одобрил нововведения, Ликург уморил себя голодом, чтобы связанная словом Спарта продолжала жить по его правде и дальше.
В Римской империи запрет на самоубийство был закреплен законодательно, хотя законы охотно признавали обстоятельства, оправдывающие суицид, а именно: "горе, болезнь, скорбь" и - еще шире - "невыносимость жизни". Однако возможность распоряжаться собственной смертью предоставлялась только свободным римлянам. Рабы права на суицид не имели. Чтобы при продаже живого товара покупателю не подсунули брак - раба, намеревающегося свести счеты с жизнью, - существовал "гарантийный срок": если купленный раб кончал с собой в течение полугода после совершения сделки, продавец обязывался вернуть покупателю деньги. Меж тем из всех жителей Рима именно рабы чаще всего накладывали на себя руки.
"Христианство сделало рычагом своей власти необыкновенно распространенную ко времени его появления жажду самоубийства", - писал Ницше. Неприятный факт: христианская религия повела непримиримую борьбу с суицидом не столько из высших соображений, сколько из меркантилизма, выполняя заказ земных властей и получив взамен статус официальной государственной религии.
А ведь в первые века своего существования тогда еще гонимое христианство относилось к суициду терпимо, а уж к альтруистическому самоубиению во имя веры и вовсе с благоговением. В Священном Писании не содержится прямого осуждения суицида. Более того, в Библии можно найти семь случаев очевидного самоубийства, и ни один из них не порицается. Вот как описывается кончина богатыря Самсона, который обрушил на головы врагов-филистимлян строение и погиб под руинами вместе с ними: "И сказал Самсон: умри, душа моя, вместе с Филистимлянами! И уперся всею силою, и обрушил дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил Самсон при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей". Даже самоповешение Иуды не осуждается (в отличие от его предательства), а лишь констатируется как факт: "И, бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился". Сотни раннехристианских мучеников сами лишали себя жизни и были причислены к лику святых.
Но примерно с V века отношение христианства к добровольному уходу человека из жизни меняется. Кесарю кесарево, а Богу Богово - это значит, что душа принадлежит Всевышнему, и только Он волен ей распоряжаться. И вот уже Святой Августин называет самоубийство "худшим из грехов, ибо в нем нет возможности раскаяться", а Фома Аквинский объявляет суицид трижды грехом: против Господа, дарующего жизнь, против общественного закона и против человеческого естества (инстинкта самосохранения). Всем без исключения самоубийцам отказывают в церковном отпевании и погребении. Тех, кто пытался покончить с собой, но остался жив, предают анафеме. (Любопытно, что русские старообрядцы XVII-XVIII веков, сжигавшие себя тысячами, поначалу пытались соблюсти "приличия": запершись в скиту, они ставили на засов двери горящую свечу, а на пол бросали ворох соломы; когда присланные усмирить раскольников солдаты начинали выламывать дверь, свеча падала, и в помещении начинался пожар; таким образом, солдаты становились убийцами, а сгоревшие - не грешниками, но мучениками веры.)
Иудаизм и ислам осуждают суицид (хоть и не так безапелляционно). Индуизм и буддизм воспринимают куда более спокойно (что подтверждают традиции стран, исповедующих эти религии, например сати - обычай, по которому индийские женщины после смерти мужа бросались в костер, где сжигался труп их благоверного). То, что восточные религии не видят в добровольной смерти греха, - серьезный аргумент против христианской нетерпимости к самоубийству. Если половина человечества не считает суицид преступлением против Бога, то, может быть, Бог (нравственный закон, природа) самоубийц вовсе не отвергает?
Между тем кесарь - светская власть, - на откуп которому были отданы тела добровольно умерших, придумывал все более жестокие способы глумления над трупами. В Британии самоубийц хоронили на перекрестке дорог, предварительно протащив по улицам, положив на лицо камень и проткнув сердце осиновым колом (покончившие с собой считались "кадрами" для вампиров). Во французском городе Мец трупы засовывали в бочки и пускали по реке. В Дании самоубийц выносили из дома через окно и сжигали - огонь символизировал адское пламя, куда уже отправилась душа грешника. По всей средневековой Европе тела покончивших с собой кромсали в анатомических театрах и... перерабатывали в мумми - лекарство, якобы укрепляющее жизненную силу (первоначально мумми добывалось из содержащих смолы мумифицированных трупов - отсюда и название, но затем точный рецепт был утрачен и сырьем для "чудо-средства" стали трупы самоубийц). Имущество "преступников" начиная с XIII века конфисковалось в пользу государства.
В средневековой России самоубийц тоже не жаловали. Покончившие с собой приравнивались на Руси к упившимся до смерти или погибшим по собственной неосторожности, их не отпевали и не хоронили в освященной земле, но и не преследовали по светскому закону... до тех пор пока Петр I не грохнул кулаком по столу и не объявил суицид государственным преступлением. Тогда и в России принялись подвешивать трупы самоубийц за ноги или же закапывать их на живодерне.
Восемнадцатое столетие в Европе завершилось тем, что признало достоинство человека и его право на жизнь. Но является ли это право одновременно и обязанностью? Ни в одной из конституций и деклараций прав человека этого не утверждалось. А потому самоубийство постепенно стали вычеркивать из списка уголовных преступлений. Первой это сделала Франция, последней - Великобритания, где антисуицидная статья сохранялась в уголовном кодексе аж до 1961 года. Тем, кто хотел умереть, но не смог, "повезло" меньше - несостоявшихся самоубийц продолжали преследовать по закону: в штате Нью-Йорк (США) их приговаривали к 20 годам тюрьмы, а в Англии "помогали" завершить начатое - казнили.
Однако уже с 60-х годов XX века суицид становился все более и более ощутимой проблемой в разных странах мира. Наиболее опасный для суицида возраст - около 30 лет - стал уменьшаться до 24-х и даже 15-ти лет, суицидологи были вынуждены констатировать страшный показатель "помолодевшего суицида": самоубийство становится третьей по счету ведущей причиной смерти среди 15-24 летних людей в США, Австрии, Швейцарии, Германии, Голландии, Англии, Австралии и Японии за период от конца семидесятых годов и до начала 90-х. Интенсивность склонности к самоубийству измеряют обыкновенно отношением общей цифры добровольных смертей к 100 тысячам жителей без различия возраста и пола в данном обществе. Этот общий процент смертности-самоубийства оказывается постоянным для длительного временного периода для каждого конкретного общества, причем его константа оказывается большею, чем у главных демографических явлений. Однако, за последние тридцать - сорок лет интенсивность этого явления социальной жизни стала неумолимо возрастать, что коснулось прежде всего развитых стран Европы и США, а также является опасным показателем состояния дел в современной России. Так, например, Национальный Центр статистики здоровья населения в США зафиксировал рост числа самоубийств в 3 раза за последние тридцать лет и констатировал уход из жизни 25-29 человек на 100 тыс. жителей каждый год (или 50-70 тыс. человек каждый год кончают жизнь самоубийством в США). У нас в советский период существовала официально признанная статистика только для такой категории граждан как "потерпевшие от доведения до самоубийства", но и эта категория давала возрастной показатель от 19 до 35 лет, последние же годы ознаменованы всплеском числа самоубийств в России: по газетным публикациям на 1994 год пришлось 61.900 добровольных смертей, а в 1995 году показатель суицидальной смертности был 45 человек на 100 тыс. жителей. Если заглянуть в публикации по поводу самоубийств в России в начале века, мы можем обнаружить столь же тягостную картину, хотя и с меньшей степенью интенсивности проявления суицида. В то время определенным показателем социальной статистики был С.-Петербург. Так, в частности, проф.-прот. А.Смирнов в статье "Самоубийство и христианский взгляд на жизнь" констатировал: "самоубийство превратилось в какую-то эпидемическую болезнь.., двадцать-тридцать лет тому назад Россия по числу самоубийств стояла в процентном отношении несравнимо ниже остальных культурных стран Европы, но в последние годы число самоубийств возросло у нас до угрожающих цифр", - это было написано в 1914 году. В 1923 году А.Ф.Кони в статье, посвященной суициду, обращал внимание на то, что "в Петербурге за 40 лет самоубийства и покушения на них дошли с 210 случаев в 1870 году до 3196 в 1910 году, тогда как, в связи с возрастанием населения Петербурга с 600 тыс. человек до 1800 тыс., это увеличение должно бы составить лишь 630 случаев, а не превышать эту цифру более, чем в пять раз."
Совсем недавно у моего друга детства был очередной день рождения. Пригласил он меня, общих друзей и ещё нескольких ребят с работы. Был среди них один особо приметный парень (молодой мужчина). Ему было тридцать два года, но голова у него была полностью покрыта седыми волосами. При вопросах о ранней седине он только загадочно улыбался и отмалчивался.
За следующей порцией выпивки мы решили идти всей нашей дружной компанией. Уже на обратном пути разбились на сайт
подгруппы по два-три человека в группе. При общении с седым у меня сразу возникло взаимопонимание и обратной дорогой из магазина мы с ним шли вдвоём и о чём-то отвлечённо разговаривали. И внутренне чувствуя, что мне можно доверять, что я без ухмылок и шуточек смогу его внимательно выслушать и легко понять, он рассказал свою историю.
— Тогда я был совсем плохой, — начал рассказывать он. — Мне было шестнадцать лет. Живи да радуйся, но на тот момент мне не хотелось жить. «Никто меня не любит, никто не понимает, никому я не нужен» — такие мысли посещали меня каждый день.
В один из таких дней я направился к одному месту. Там, на месте, меня ожидала верёвка на шею, заранее приготовленная и привязанная мной за одну из веток высокого дерева. Уже сидя на одной сайт из веток, ещё раз прочитал свою «прощальную записку» и, вложив её в паспорт, убрал во внутренний карман куртки. Надев петлю, сделал тот решающий прыжок вниз. И тут же резко пожалел – как же мне хочется жить, как, наверное, никогда не хотелось. Но назад пути нет. И охватила меня дикая тревога и смертельная паника.
Следующее, что я ощутил, были сильные тиски, со всей своей мощью сжавшие мою худую шею. Дальше я попал во мглу. Ушло из внимания то, что моё тело стало в разы легче. Моя паника лишь усиливалась. То, что я увидел дальше, были исходящие от меня и уходящие вдаль небольшие красненькие прямоугольники, как сигнал sos о помощи. Но на помощь никто не спешил и казалось, что это действо длилось вечно. Я даже забыл, как дышать. Было понимание, что тут я ничего сайт уже сам не решаю. И что бы не произошло дальше, должен с этим смириться и принять как неизбежное.
После этих долгих мучений я услышал слабый голос, говорящий мне: «Хочешь отсюда выбраться – лезь на дерево, как можно выше». Но я совсем ничего не видел, была кромешная тьма. Тогда, протянув вперёд руки, почувствовал ветки. Почему-то подумал, что это дерево – это как ступеньки на пути к Богу. И не видя, но чувствуя ветки, полез вверх.
Сначала было легко, но чем выше я залазил, тем тяжелее становилось. Расстояние между ветками увеличивалось, они делались тоньше, становились сухими и ломкими по мере того, на сколько выше удавалось подняться. Мне уже приходилось подпрыгивать, чтобы хорошенько ухватиться за очередную ветку, но опора под ногами не выдерживала и я проваливался немного вниз. Но потом снова и снова делал попытки сайт залезть наверх, и у меня это получалось. После уже сильного прыжка вверх и ни за что не зацепившись, молниеносно полетел вниз, больно упав на спину.
Не знаю, сколько я потом пролежал, но время явно остановилось, если оно вообще там существовало. «Вот попал», думал я, «когда же это всё закончится?»
После увидел и ощутил чёрную кошку, которая легла у меня в ногах. А потом меняющиеся со скоростью мгновения картинки. Там были какие-то города, Древний Рим или Древний Египет. Картинки закончились. Кошка привстала и поднялась к моим коленям, легла. И снова появились видения: какие-то люди, древние города, но уже другие. Так продолжалось до пяти раз. Кошка то ползла вверх, то останавливалась. В пятый раз она была уже у меня на груди.
Сразу после видений я ощутил, что меня в этом же положении несут в сайт гробу, на кладбище. Промелькнули ужасные мысли: сейчас меня живого закопают в землю. Но в тот же момент я будто со стороны видел всех, кто пришёл на мои похороны. Увидел плачущую и горем убитую маму, печальные и влажные глаза тёти и братьев.
И тут меня осенило – я больше не чувствую к ним накопившихся обид и ненависти. В глубине души проснулась величайшая любовь к ним. О Господи, как же сильно я их люблю! Прошу, прости меня и верни всё назад. В это же время осознал, что никогда уже к ним не вернусь. И что никогда, совсем никогда, больше уже не увижу эти родные лица. И взяла меня такая глубокая и жгучая печаль и тоска, что мне казалось, что теперь я до конца потерял остатки своих душевных сил. «Мамочка, как я сильно, очень, очень, сайт сильно люблю тебя! Прости меня, прости!», — кричал я.
В то время гроб уже закапывали и мои чувства ещё более усиливались. Вот прозвучали последние слова, все звуки прервал горький вопль матери и всё затихло. Я остался один. Совсем один, на веки вечные.
Сколько я так лежал, не могу сказать, но мне казалось, что сейчас умрёт моя душа от всего пережитого. И тут какая-то сила потянула меня. Оказался я на краю крыши какого-то белого храма. Крыша была ровная и на ней находился человек. У него были тёмные длинные волосы. Одет в одежду старого образца и чем-то похож на Иисуса Христа, каким Его изображают на иконах. Он стал подходить ко мне. Его суровый взгляд жалел и осуждал меня одновременно. Энергия, исходящая от него, мягко толкнула меня и я, не удержавшись на краю, начал падать сайт вниз, во второй раз больно упав на спину.
Через мгновение, услышав голоса и шаги людей, переходящих по мосту через реку, которая находилась рядом, я поспешил открыть глаза. И увидел звёздное небо над головой. Потрогав шею, ощупал на ней ещё давящую, но не так сильно верёвку. Я жив, жив! Счастью моему нет предела. От радости, у меня даже увлажнились глаза. Живой! Пройдя мост, парочка прошла мимо, так и не заметив меня. Да, если бы я висел, они бы меня увидели, но сейчас я лежу и тело моё ломит от боли, особенно болит шея, но я живой, и это просто чудо! Слава Тебе, Господи!
Как выяснилось, та ветка, на которой я до этого спокойно сидел, и на которой была закреплена верёвка, не выдержала и треснула сломавшись, тем самым разрешив мою участь.
В тот вечер сайт и в другие дни, родные так и не узнали о моих намерениях. Только до сих пор мучают меня вопросами, как мне в тот вечер, удалось поседеть на целую четверть? С того дня я и стал помаленьку седеть. Больше подобных попыток у меня не было. А седина осталась мне как напоминание о моём безрассудном поступке.